Неточные совпадения
И с тем неуменьем, с тою нескладностью разговора, которые так знал Константин, он, опять оглядывая всех, стал рассказывать брату
историю Крицкого: как его выгнали из университета зa то, что он завел
общество вспоможения бедным студентам и воскресные школы, и как потом он поступил в народную школу учителем, и как его оттуда также выгнали, и как потом судили за что-то.
Общий хохот покрыл его голос. Напрасно он силился досказать
историю своего падения: хохот разлился по всему
обществу, проник до передней и до девичьей, объял весь дом, все вспомнили забавный случай, все хохочут долго, дружно, несказанно, как олимпийские Боги. Только начнут умолкать, кто-нибудь подхватит опять — и пошло писать.
Может быть, самое большое противоречие марксизма заключается в том, что он признает телеологию, разумный характер исторического процесса, смысл
истории, который должен реализоваться в грядущем
обществе.
Этот процесс в разных формах уже происходил в
истории человеческих
обществ.
Абстрактные мысли, принимающие форму мифов, могут перевернуть
историю, радикально изменить
общество.
Борьба против буржуазного
общества и буржуазного духа, с которым социализм и коммунизм недостаточно борются, совсем не отрицает заслуг буржуазного и гуманистического периода
истории, утверждения свободы мысли и науки, уничтожения пыток и жестоких наказаний, признания большей человечности.
И этот ум остается без пользы для
общества, оно отвергает его, оно подавляет его, оно задушает его, а
история человечества пошла бы в десять раз быстрее, если бы этот ум не был опровергаем и убиваем, а действовал бы.
Я тут же познакомилась с некоторыми из девушек; Вера Павловна сказала цель моего посещения: степень их развития была неодинакова; одни говорили уже совершенно языком образованного
общества, были знакомы с литературою, как наши барышни, имели порядочные понятия и об
истории, и о чужих землях, и обо всем, что составляет обыкновенный круг понятий барышень в нашем
обществе; две были даже очень начитаны.
…А если докажут, что это безумие, эта религиозная мания — единственное условие гражданского
общества, что для того, чтоб человек спокойно жил возле человека, надобно обоих свести с ума и запугать, что эта мания — единственная уловка, в силу которой творится
история?
Он воспользовался известностью, приобретенною
историей калифорнской лотереи, и тотчас предложил свои услуги
обществу акционеров, составлявшемуся около того времени в Турине для постройки железных дорог; видя столь надежного человека,
общество поспешило принять его услуги.
Припомните: разве
история не была многократно свидетельницей мрачных и жестоких эпох, когда
общество, гонимое паникой, перестает верить в освежающую силу знания и ищет спасения в невежестве? Когда мысль человеческая осуждается на бездействие, а действительное знание заменяется массою бесполезностей, которые отдают жизнь в жертву неосмысленности; когда идеалы меркнут, а на верования и убеждения налагается безусловный запрет?.. Где ручательство, что подобные эпохи не могут повториться и впредь?
«Священное» в
истории, иерархические чины в
обществе меня лишь отталкивают.
Я делал вид, что нахожусь в этих реальностях внешнего мира,
истории,
общества, хотя сам был в другом месте, в другом времени, в другом плане.
Личность, сознавшая свою ценность и свою первородную свободу, остается одинокой перед
обществом, перед массовыми процессами
истории.
Свентицкий, с которым связана нашумевшая в свое время
история извержения его из среды Религиозно-философского
общества.
Оно более всего питается наблюдениями над жизнью
общества, но также и чтением книг по
истории.
Но сейчас я остро сознаю, что, в сущности, сочувствую всем великим бунтам
истории — бунту Лютера, бунту разума просвещения против авторитета, бунту «природы» у Руссо, бунту французской революции, бунту идеализма против власти объекта, бунту Маркса против капитализма, бунту Белинского против мирового духа и мировой гармонии, анархическому бунту Бакунина, бунту Л. Толстого против
истории и цивилизации, бунту Ницше против разума и морали, бунту Ибсена против
общества, и самое христианство я понимаю как бунт против мира и его закона.
Неверующие гуманисты новой
истории пытались создавать
общество более человечное и свободное, верующие же христиане им противодействовали, защищая и охраняя
общество, основанное на насилии и порабощении.
Неустанное размышление о расцвете и упадке
обществ и культур, резкое преобладание эстетики над этикой, биологические основы философии
истории и социологии, аристократизм, ненависть к либерально-эгалитарному прогрессу и демократии, amor fati — все это черты, роднящие Леонтьева с Ницше.
Это значит, что центральной темой была тема о человеке, о судьбе человека в
обществе и в
истории.
Философия
истории и социология К. Леонтьева, которая имела биологическую почву, учили о неотвратимом наступлении дряхлости всех
обществ, государств и цивилизаций.
То же должно произойти в человечестве, в человеческом
обществе, в
истории.
Л. Толстой с небывалым радикализмом восстает против неправды и лжи
истории, цивилизации, основ государства и
общества.
Славянофилы искали в
истории, в
обществе и культуре ту же духовную целостность, которую находили в душе.
На почве русского православия, взятого не в его официальной форме, быть может, возможно раскрытие нового учения о человеке, а значит, и об
истории и
обществе.
Он хотел осуществления христианства в путях
истории, в человеческом
обществе, а не в индивидуальной только душе, он искал Царства Божьего, которое будет явлено еще на этой земле.
Полемизируя с правым христианским лагерем, Вл. Соловьев любил говорить, что гуманистический процесс
истории не только есть христианский процесс, хотя бы то и не было сознано, но что неверующие гуманисты лучше осуществляют христианство, чем верующие христиане, которые ничего не сделали для улучшения человеческого
общества.
Утверждение свободы внутренней, свободы духа, свободы во Христе не может не вести к творческому перерождению всего
общества и всей природы, к творчеству
истории как пути к спасению и избавлению от зла и страданий.
Мирское
общество и языческое государство могут покоряться церкви и служить ей, могут в путях
истории защищать веру и воспитывать человечество, но из недр церкви принуждение идти не может и никогда не шло.
Человечество, как бы предоставленное самому себе в делах этого мира, в историческом творчестве культуры и общественности, беспомощно строило свою антропологию, свое человеческое учение об
обществе и о пути
истории.
В святых происходило индивидуальное обожение человеческой природы; это обожение должно начаться в
истории, чтобы привести мир к
обществу святых — благому результату мировой
истории.
Почти всё
общество, — туземцы, дачники, приезжающие на музыку, — все принялись рассказывать одну и ту же
историю, на тысячу разных вариаций, о том, как один князь, произведя скандал в честном и известном доме и отказавшись от девицы из этого дома, уже невесты своей, увлекся известною лореткой, порвал все прежние связи и, несмотря ни на что, несмотря на угрозы, несмотря на всеобщее негодование публики, намеревается обвенчаться на днях с опозоренною женщиной, здесь же в Павловске, открыто, публично, подняв голову и смотря всем прямо в глаза.
А в конце концов все-таки мы замешаны, все-таки дочки ваши замешаны, Иван Федорыч, девицы, барышни, лучшего
общества барышни, невесты; они тут находились, тут стояли, всё выслушали, да и в
истории с мальчишками тоже замешаны, радуйтесь, тоже тут были и слушали!
— Вот он самый, — продолжал Яков Петрович, — до этой
истории был в
обществе принят! в собранье на балах танцевал!.. взойди ты ему в душу-то!
— Гражданские истории-с. Имея с малолетствия жажду к просвещению и будучи отторгнут от светского
общества, единственную нахожу для себя отраду в своей невинности и в чтении назидательных
историй.
Впечатление, произведенное во всем нашем
обществе быстро огласившеюся
историей поединка, было особенно замечательно тем единодушием, с которым все поспешили заявить себя безусловно за Николая Всеволодовича.
Замечу для характеристики, что и вообще очень мало было таких из нашего высшего
общества, которые предполагали, что Лембке чем-нибудь таким нездоров; деяния же его находили совершенно нормальными и даже так, что вчерашнюю утрешнюю
историю на площади приняли с одобрением.
Эта возмутительная
история возбудила везде в городе только смех, и хотя бедная поручица и не принадлежала к тому
обществу, которое окружало Юлию Михайловну, но одна из дам этой «кавалькады», эксцентричная и бойкая личность, знавшая как-то поручицу, заехала к ней и просто-запросто увезла ее к себе в гости.
Фаинушка жалась и, кажется, понимала, что офицер затеял эту
историю единственно с целью блеснуть перед нею;"корреспондент"обдумывал фельетон под названием"Интеллигентные дикари", в которых ставил
обществу"Самолет"вопрос: отвечает ли оно за спокойствие и безопасность едущих на его пароходах пассажиров?
Не только в веселом
обществе, но даже наедине, если был в хорошем расположении духа, Степан Михайлыч охотно беседовал с Афросиньей Андревной, которая целые часы с жаром рассказывала
историю десятилетнего своего пребывания в Петербурге, всю составленную в том же духе, как и приведенный мною маленький образчик.
Например, где-нибудь в большом
обществе, за обедом ли, или в собрании скажешь что-нибудь по-латынски, или из
истории, или философии, а людям и приятно, да и мне самому приятно…
— Все еще покалывает, ваше сиятельство, — громко и на о проговорил тучный генерал с бакенбардами, вероятно намекая на какую-нибудь забавную, всему бомонду известную
историю, и, засмеявшись коротким деревянным смехом, опять уставился в воздух. Все остальное
общество также засмеялось.
Не далее как на днях мне пришлось быть в
обществе, где рассказывались факты, как раз соответствующие тому"принципу нравственности", в отрицании которого я обвиняюсь московскими фарисеями. И между прочим передавалась следующая
история.
Но допустим, что нам не к лицу задаваться задачами, в которых на первом плане стоит
общество, и тем меньше к лицу угадывать приговоры
истории.
Что такое
общество? что такое будущее? что такое
история?
Она оживляла
общество беспрерывными
историями.
Нам трудно, почти невозможно, избрать для какого-либо сочинения правильную и независимую точку зрения на события нашей новейшей
истории именно потому, что они и в жизни современного нам
общества еще продолжаются во многом, еще не составляют прошедшего, совершенно законченного для нас.
Затем автор «
Истории Петра Великого» подробно развивает свою мысль, показывая, в какой степени развиты были у нас основные государственные элементы, служащие основою могущества и благоденствия гражданских
обществ.
«Но
общество? но другие люди? разве не должен выдержать с ними тяжелую борьбу всякий великий человек?» Опять надобно сказать, что не всегда сопряжены с тяжелою борьбою великие события в
истории, но что мы, по злоупотреблению языка, привыкли называть великими событиями только те, которые были сопряжены с тяжелою борьбою.
«На всякий случай, если, например, завяжется публичная
история (а публика-то тут суперфлю: [Суперфлю (франц. — superflu) — здесь: изысканная.] графиня ходит, князь Д. ходит, вся литература ходит), нужно быть хорошо одетым; это внушает и прямо поставит нас некоторым образом на равную ногу в глазах высшего
общества».